Вельяминовы – Дорога на восток. Книга первая - Нелли Шульман

Федор проглядел бумаги и поднял голубые глаза: "А что, поеду?"

— Может и такое случится, — коротко ответил аббат. Глядя на слугу, что открывал бургундское, он подумал: "Отличное приобретение. Обычно ученые витают в облаках, с ними невозможно работать. А он практик, человек дела, а не теорий. И очень осторожен — у Франка никто ничего не заподозрил. Привык у себя, в шахтах".

— Так что можете не беспокоиться, — Федор попробовал вино и кивнул слуге, — ваш Франк просто поклонник свободного образа жизни. Все эти его завывания, — мужчина поморщился, — не более, чем игра. Хотите, чтобы евреи крестились — терпите его.

— Больше нам ничего и не остается, — пробормотал Пьетро, поиграв вилкой. "Я смотрю, — он вгляделся в темные круги под глазами Федора, — вы не выспались, месье Теодор".

— В подвале до утра сидел, по вашей милости, — буркнул тот, накладывая себе мяса.

— Теперь о Париже, — Пьетро прожевал мясо: "Запомните. Отец Анри, церковь Сен-Сюльпис. Его предупредят, он подберет вам квартиру, и вообще позаботится о вас, пока я не приеду. Я же с ребенком, — он коротко вздохнул, — не налегке путешествую".

— Дочка, наверное, его, — подумал Федор. "Они ведь тоже люди. Сын, — он на мгновение, задумался. "Ерунда, эта Анна не в себе просто. Пугачев же сказал — убили ее, и она уже с ребенком была. От него…, - Федор, на мгновение, поморщился.

— В Париже, — продолжил Пьетро, — вам надо будет стать вольным каменщиком. Знаете же, кто это? Впрочем, вы образованный человек, даже о Шабтае Цви слышали.

— Спасибо, — смешливо заметил Федор. "Я люблю читать. Что касается масонов, — он расстегнул воротник сюртука и сладко потянулся, — меня в Гейдельберге к ним приглашали, да я не пошел. Детские игры, Пьетро, как у этого, — он коротко махнул рукой в сторону замка.

— Детские, — хмуро подумал Пьетро, вспомнив блеск медальона на шее у девочки. "Ему я об этом рассказывать не буду, на смех поднимет. Скептик, как я и говорил".

Он вытер губы льняной салфеткой: "Великая ложа Востока, месье Теодор, — вот наша цель. А конкретней — он вытащил еще один конверт, — держите, в дороге почитаете. "Ложа "Девяти Сестер", нам очень интересны те люди, которые в ней встречаются".

— Я слышал о Франклине, — медленно сказал Федор, пробежав глазами список. "Ну что ж, — он потер подбородок, — он ученый, я ученый — у нас найдется, о чем поговорить".

— Правильно, что бороду сбрили, — заметил Пьетро, поднимаясь. "Все-таки Париж, месье Теодор, — тонкие губы аббата улыбнулись. Он, наклонившись, коснувшись воротника рубашки Федора, шепнул: "Я смотрю — вы тоже поклонник свободного образа жизни, да?"

Мужчина покраснел. Застегивая сюртук, прикрывая синяк на шее, он зло ответил: "Не лезьте не в свое дело, святой отец".

— Я бы вам советовал, — Пьетро легко улыбнулся, — когда доберетесь до Парижа, завести содержанку. Постоянную. Так удобней, месье Теодор.

— Благодарю за заботу, — ядовито отозвался Федор. "Идите, к мессе звонят. В Париже увидимся".

— Непременно, — Пьетро поклонился. Священник вдруг спросил, по-русски: "Федор Петрович, а из вашей семьи — никто в Италии не был?"

— Дед мой, еще при царе Петре туда ездил, — Федор тоже поднялся, — несколько раз. Его тоже Федор звали". Аббат протянул руку и хмыкнул: "До встречи, месье Теодор".

Пьетро, уходя, заставил себя не оглядываться.

— Ах, вот как, — подумал он, заходя в прохладную, гулкую церковь. "Так вот от кого были те письма, что я нашел, подростком еще, в тех бумагах, что отец мне поручил разобрать. И бабушка тоже — ему писала. Деда моего Франческо звали, а вовсе не Теодор. А вот отца — именно так. Мы с Федором Петровичем кузены, оказывается. Одно лицо с отцом моим покойным, конечно. Нечего ему об этом знать, да и письма те — я все сжег".

Священник опустился на колени перед статуей Богоматери. Перекрестившись, он взглянул в тонкое, серьезное, спокойное лицо. "Содержанка, — вспомнил он свои слова. Пьетро увидел, как дрожат его пальцы.

— Нет, нет, — подумал Пьетро, — она чистая, скромная девушка. Девственница. Я ее поселю в Париже, и пусть родит мне сына. Я ведь тоже человек и тоже хочу, чтобы меня любили. Ева меня любит. Иначе, зачем бы она согласилась поехать со мной? Я никогда не оскверню ее своими желаниями, с ней все будет по-другому. Ева…, - он вдохнул запах ладана и застыл, опустив голову в ладони, чувствуя слезы на своем лице.

За окном постоялого двора уже смеркалось. Ева погладила девочку по голове, и спустила ее с колен: "Теперь, когда мы так хорошо поели, нам надо умываться и спать! Спокойной ночи, святой отец, — она взглянула на Пьетро, что сидел с пером в руках, читая какие-то бумаги.

— Спокойной ночи, фрейлейн Ева, спокойной ночи, Анна, — священник перекрестил их. Анна взяла Еву за руку и потребовала: "Еще сказку!"

— Обязательно, милая моя, — девушка улыбнулась. Она была в глухом, темном платье, на шее висел маленький, простой крестик, волосы были заплетены в косы и прикрыты чепцом. "Ева, — подумала Ханеле. "Я ее трогала, у нее красивое лицо. Та девушка, что в церкви подходила. Я ее не боюсь, с ней не холодно. Только, — она, на мгновение, замерла и нахмурилась, — нет, не вижу. Все мутное. Далеко, — Ханеле вздохнула, и они вышли из комнаты.

Ева укрыла ее одеялом и шепнула: "Спи, милая". На шее девочки переливался золотой медальон. "Папа велел, — его не открывать, и не трогать, — сказала себе Ева. "Ни в коем случае, это очень опасно".

Она положила руку себе на шею — туда, где висел амулет, написанный отцом. Анна, поворочавшись, пожаловалась: "Холодно". Ева плотнее укрыла ее и поднялась, заслышав легкие шаги за дверью. Она вышла в коридор — Пьетро стоял со свечой в руке. "Анна засыпает, святой отец, — она улыбнулась и опустила огромные, дымно-серые глаза.

— Ангел, — подумал Пьетро, — ангел божий. Господи, как я счастлив.

Он шагнул к Еве. Та, отпрянув, перекрестившись, испуганно шепнула: "Святой отец, что вы…"

— Ева, — Пьетро опустился на колени и приник лицом к подолу ее платья. "Ева, я так мучаюсь, пожалуйста…"

— Нет, нет, — девушка отступила к стене, — нет, святой отец. Это грех, вам нельзя, я не могу…, Не могу…

— Господи, она дрожит вся, бедный агнец, — понял Пьетро. "Нельзя торопиться".

Он встал и, прикоснувшись рукой к ее нежной руке, тихо проговорил: "Ева, я же вижу…, Я вам тоже нравлюсь. Просто скажите мне, — да или нет, пожалуйста, я молю вас!"

Девушка отвернула лицо. Укрывшись рукавом платья, она всхлипнула: "Да…, Но я грешница, грешница, нельзя и думать о таком, Господь меня накажет!"

Пьетро обнял ее и медленно, ласково привлек к себе. "Как сердце бьется, — понял он. "Птаха моя невинная. Только один поцелуй, и все. Я потерплю".